Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости
Сегодня с появлением в уголовном законодательстве России ст. 22 УК РФ дискуссия по проблеме ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, приобрела не только теоретическое, но и практическое значение. Несмотря на законодательное закрепление, легализация данного института не означает, что дискуссия вокруг этой проблемы окончена. Скорее наоборот.
Проблема наличия психических расстройств, не исключающих вменяемости, у лица, совершившего общественно опасное деяние, относится к числу комплексных междисциплинарных проблем как науки, так и практики. Особая актуальность ее изучения и теоретической разработки связана с тем, что она затрагивает такие основополагающие категории уголовно - правовой науки как вменяемость, невменяемость, возрастная невменяемость, вина, аффект, невиновное причинение вреда, которые связаны с уголовной ответственностью, переплетается с вопросами назначения наказания и принудительных мер медицинского характера.
Обоснованность изучения проблемы определяется тем, что, несмотря на длительные дискуссии, которые продолжались более 150 лет, в Уголовный Кодекс 1996 г. был введен институт уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, что было обусловлено большой численностью лиц с изменениями психики, не лишающими субъекта преступления возможности регулировать свое поведение. Однако проблема ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, остается наиболее сложной в уголовно-правовой науке, порождая противоречивые суждения, и неверные высказывания. Толкование и применение ст. 22 УК РФ вызывает значительные затруднения не только среди юристов, но и среди психиатров и психологов. Появление ст. 22 УК РФ породило целый ряд вопросов, на которые необходимо дать ответ практикам и теоретикам уголовного права.
До сих пор непонятно, как повлияло появление ст. 22 УК РФ на такие основополагающие категории уголовного права как вина, виновность, субъективная сторона преступления, субъект преступления, ответственность, наказание, личность преступника.
Неопределенность законодателя при формулировке статьи привела к неоднозначному её осмыслению. Не понятно, чем является такая категория как “психическое расстройство, не исключающее вменяемости”. Составной частью вменяемости, невменяемости или самостоятельным понятием?
Дифференциация уголовной ответственности в случае “возрастной невменяемости” (ч.3 ст. 20), невменяемости (ст. 21) и лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости (ст. 22), в теории и на практике вызывает затруднения из-за определенного совпадения юридических и медицинских критериев, использованных законодателем для обозначения указанных состояний.
Не совсем удачная диспозиция ст. 22 УК РФ привела к существованию различных точек зрения по содержанию медицинского критерия в случае с вменяемости и невменяемости необоснованному отождествлению различных аномалий психики с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.
В связи с существенными изменениями, внесенными в ст. 23 УК РФ, предусматривающими ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, требуют дальнейшего изучения вопросы ответственности указанных лиц в случае обнаружения у них изменений психики, ограничивающих способность в полной мере осознавать степень общественной опасности своих действий (бездействия) и руководить ими.
В науке и практике возникают проблемы в связи с оценкой психического состояния субъекта преступления, вызванного неправомерным или аморальным поведением потерпевшего, некоторые исследователи неоправданно смешивают понятия “аффект” и “психическое расстройство, не исключающее вменяемости”.
Нечетко сформулированная идея учета психического расстройства, не исключающего вменяемости, при назначении наказания, привела к неясности, как должен суд учитывать наличие этого обстоятельства, как смягчающее или как отягчающее? Одни авторы утверждают, что наличие психического расстройства является основанием для смягчения наказания, другие высказываются за необходимость признания обстоятельством, отягчающим ответственность.
Вызывает вопрос, почему законодатель в ст. 22 УК РФ говорит о том, что психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может служить лишь основанием для назначения принудительных мер медицинского характера Содержание ч. 2 ст. 22 УК РФ приводит к неоднозначному толкованию возможности применения принудительных мер медицинского характера, нередко исследователями проводится аналогия с невменяемостью и высказывается точка зрения о допустимости замены наказания принудительными мерами медицинского характера.
Несмотря на то, что уже накоплен определенный материал о лицах с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, тем не менее, еще недостаточно отработана методика его анализа, что не позволяет реально оценивать степень влияния психического расстройства, не исключающего вменяемости, на преступное поведение. Недостаточно разработаны механизмы эффективного предупреждения совершения общественно опасных деяний изучаемой категории лиц, средства и способы их исправления.
Существующая законодательная конструкция ст. 22 УК РФ вызывает трудности в следственной и судебной практике при правовой оценке общественно опасных деяний, совершенных лицами с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. За время существования статьи 22 УК РФ в теории и практике ее применения выявились существенные противоречия, ставящие под сомнение эффективность применения данной нормы.
Таким образом, перечисленные проблемы и противоречия подчеркивают особую актуальность этой темы в решении вопросов об обоснованности и целесообразности включения данной нормы в УК 1996 г., об уголовной ответственности и наказании лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, о степени влияния наличия психических расстройств на преступное поведение, о мерах предупреждения и профилактики совершения общественно опасных деяний указанными лицами.
Все вышеизложенное предопределяет теоретическую и практическую значимость исследований по совершенствованию законодательной конструкции нормы и практики ее применения.
В юридической, медицинской и другой литературе институт “уменьшенной”, “ограниченной”, “пограничной”, “относительной” т. п. вменяемости всегда вызывал самые оживленные споры и дискуссии среди отечественных и зарубежных юристов, ученых и практиков, а также представителей других наук, в частности судебной психиатрии и психологии.
Русскому уголовному законодательству этот институт известен не был, хотя в научной литературе о нем велись дискуссии.
Например, против уменьшенной (ограниченной) и т. п. вменяемости в различные периоды времени выступали такие известные юристы, как Н.С.Таганцев (1902 г.) и С.В.Познышев (1912 г.).
Так, Н.С.Таганцев в принципе не отрицал положения, что вменяемость допускает весьма различные оттенки, изменяющиеся как качественно, так и количественно. Однако он считал, что внесение в уголовный закон понятия уменьшенной вменяемости в обязательном порядке повлияет на уменьшение ответственности, а это уже представляется не только излишним из-за общего права суда признавать преступника заслуживающим снисхождения, но и нежелательным как по своей неопределенности, так и однородности.
Отсутствовало понятие уменьшенной вменяемости и в советском уголовном законодательстве при наличии сторонников и противников, которые пытались доказать его отсутствие либо существование наряду с вменяемостью и невменяемостью.
В советский период против уменьшенной вменяемости выступали В.С. Орлов (1958 г.), В.Н. Кудрявцев (1965 г.), Р.И. Михеев (1983 г.), И.И. Карпец (1985 г.) и другие ученые-юристы. Так, по этому поводу В. С. Орлов писал, что понятия относительно уменьшенной вменяемости и частичной невменяемости в равной степени несостоятельны в научном отношении и абсолютно неприемлемы и вредны с практической точки зрения.
Аналогичного мнения в этом вопросе придерживался и Р.И. Михеев, который в то время писал, что советской правовой науке необходимо без всякого сожаления расстаться с юридически неточными и практически бесполезными понятиями “частичной”, “уменьшенной”, “ограниченной” и т. п. вменяемости. Следует найти взаимно приемлемое решение с точки зрения уголовного права и судебной психиатрии.
Не менее жесткую позицию в этом отношении занимал и И.И. Карпец, отмечавший, что точка зрения советского уголовного права и законодательства, не придерживающаяся “уменьшенной вменяемости”, является юридически обоснованной и нравственно оправданной, не позволяет без достаточных оснований и аргументов относить людей к наполовину больным или к наполовину здоровым.
Вместе с тем данную позицию занимали и известные ученые в области отечественной психиатрии В.Х. Кандинский (1890 г.), B.П. Сербский (1896 г.), а также некоторая часть советских ученых-психиатров: Е.К. Краснушкин, Д.Р. Лунц, Г.В. Морозов и др.
Сторонники, отрицавшие существование уменьшенной (ограниченной) вменяемости и необходимость закрепления ее в уголовном законодательстве, указывали на расплывчатость этого института, который не может обеспечить эффективность его применения к лицам, страдающим психическими расстройствами. Однако наиболее существенные возражения, с их точки зрения, обосновывались как невозможностью, так и трудностями определения критериев уменьшенной вменяемости, что характерно и в наши дни. Вместе с тем в защиту института уменьшенной вменяемости в своих научных исследованиях и трудах выступали видные юристы и психиатры на различных этапах развития нашего государства: А.А. Жижиленко (1924), В.С. Трахтеров (1925), С.И. Тихенко (1927), Г. А. Злобин, Б.С. Никифоров, И.Б. Михайловская (1965), Ю.С. Богомягков (1980), Ю.М. Антонян, C.В. Бородин (пограничная вменяемость) (1987) и др.
По их мнению, закрепление в уголовном законе института уменьшенной (ограниченной) вменяемости в конечном счете позволит более дифференцированно и правильно подходить к лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, совершившим преступные деяния, когда ставится вопрос о применении к ним уголовного наказания. В свою очередь отсутствие в законе данного института не дает возможности суду в полном объеме учитывать психические аномалии при назначении наказания субъекту преступления. Необходимо выделить уменьшенную вменяемость и дать ей в законе особую обрисовку, писал по этому поводу В.С. Трахтеров, так как уменьшенная вменяемость уже не есть “каучуковое”, растяжимое понятие, каким оно совсем недавно еще признавалось. Были у сторонников и другие аргументы, однако все они сходились во мнении о необходимости существования в нашем уголовном праве и законодательстве самостоятельного института уменьшенной (ограниченной) вменяемости.
Вместе с тем институт уменьшенной вменяемости давно имел место в уголовном законодательстве зарубежных государств, хотя и трактовался по-разному. Так, уменьшенная (ограниченная) вменяемость предусмотрена, например, в Австрии, Венгрии, Дании, Италии, Польше, Финляндии, ФРГ, Франции, Швейцарии, Югославии, Японии и других странах, которая, как правило, является основанием для снижения субъекту преступления уголовного наказания.
Следует рассмотреть более подробно проблемы уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, в действующем уголовном законодательстве и судебно-следственной практике.
Особо следует заметить, что в юридической и медицинской литературе рассматриваемые психические расстройства, не исключающие вменяемости, отождествляются с психическими аномалиями, в связи с тем, что данные понятия представлены как равнозначные и не противоречащие друг другу, когда речь идет о лице, совершающем общественно опасное деяние и являющемся субъектом преступления. При психических аномалиях, не исключающих вменяемости, сохраняется не только связь с внешним миром, но и детерминация всей психической деятельности и поступков человека, хотя и имеют место определенные искажения.
Уголовно-правовая оценка психических аномалий и психические особенности лица, совершившего преступление, отмечает Р.И. Михеев, представляют довольно большую сложность в правоприменительной практике, так как лица с психическими расстройствами вследствие снижения сознательно-волевой регуляции совершают неадекватные ошибочные действия.
В юридической и другой литературе можно встретить разные подходы к определению и самому понятию психических аномалий, не исключающих вменяемости, однако их суть и внутреннее содержание во многом сходны и имеют много общих признаков.
Так, по мнению Ц. А. Голумба, под психическими аномалиями, не исключающими вменяемости, следует понимать некоторые психические заболевания и патологические состояния психики либо другие расстройства нервно-психической деятельности, которые не достигли степени душевной болезни, лишающей данное лицо возможности отдавать себе отчет в своих действиях и в силу эмоционально-волевой или интеллектуальной патологии руководить ими в период совершения преступления.
В свою очередь, Н.Г. Иванов считает, что под психическими аномалиями в широком смысле понимаются все психические процессы, характеризующиеся дисбалансом сил возбуждения и сил торможения.
Вместе с тем, по мнению Ю.М. Антоняна и С.В. Бородина, под психическими аномалиями понимаются все расстройства психической деятельности, которые не достигли психотического уровня и не исключающие вменяемости, однако влекущие личностные изменения, приводящие в некоторых случаях к отклоняющемуся поведению. Следовательно, если лицо во время совершения общественно опасного деяния вследствие психических аномалий, не исключающих вменяемости, могло осознавать хотя бы частично фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), а также не полностью руководить ими, оно является субъектом преступления и подлежит привлечению к уголовной ответственности и наказанию.
Далее следует отметить, что институт уменьшенной (ограниченной) вменяемости некоторыми учеными-юристами предлагалось заменить термином «пограничная вменяемость», имеющим аналогичное уголовно-правовое значение для ответственности за совершенное преступление.
Например, по утверждению Ю.М. Антоняна и С.В. Бородина, пограничная вменяемость представляет собой такое состояние лица, не исключающее уголовной ответственности и наказания, если во время совершения преступления ограничена способность субъекта отдавать себе отчет в своих действиях, бездействии (осознавая общественную опасность деяния) или руководить ими по причинам расстройств психической деятельности (психических аномалий).
При определении формулы ограниченной вменяемости или ее понятия, которые во многом совпадали с предыдущими, некоторые правоведы предлагали законодательно закрепить этот институт в уголовном законе.
Однако в УК РФ 1996 г. термины “уменьшенная”, “ограниченная”, «пограничная» и т. п. вменяемость не используются. По существу ст. 22 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, раскрывает институт так называемой уменьшенной (ограниченной) и другой вменяемости. Таким образом, в данной статье речь идет о психических аномалиях, не исключающих вменяемости субъекта преступления, что не устраняет установления его вины в совершении им общественно опасного деяния. Само же лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, которое в силу данного болезненного состояния не могло в полном объеме осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими, представляя и определенную опасность для общества и граждан, подлежит уголовной ответственности и наказанию за совершенное преступление.
Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в нашем уголовном праве и законодательстве в определенном смысле в настоящее время, по существу, разрешился довольно продолжительный спор между сторонниками и противниками института уменьшенной (ограниченной) вменяемости, который нашел свое законодательное закрепление в ст. 22 УК РФ 1996 г.
Попытаемся рассмотреть и проанализировать существо вопроса, а также раскрыть, что подразумевает законодатель под психическим расстройством, не исключающим вменяемости, применительно к состоянию лица во время совершения ими преступления. Психические аномалии в определенных условиях ослабляют механизм внутреннего контроля, облегчают совершение случайных, непродуманных, в том числе противоправных, поступков, что довольно часто может привести к совершению преступления.
При этом психические отклонения с болезненной патологией повышают не только опасность аномального субъекта преступления, но в то же время ограничивают его способность сознавать свои действия и руководить ими правильно и с определенным значением. В некоторых случаях такие психические расстройства, как олигофрения или иное болезненное состояние, например психопатия, хотя и не свидетельствуют о полной невменяемости субъекта преступления, вместе с тем играют важную роль в этимологии самого общественно опасного деяния.
Лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, совершая преступление, предполагает виновное отношение к своему поведению, так как оно способно, хотя и не в полной мере, осознавать и понимать характер своих действий и конкретную ситуацию, в которой оно находится, а также контролировать свое противоправное поведение. Не случайно при доказанности вины и при наличии признаков субъекта преступления, а также самого состава уголовная ответственность таких лиц наступает на общих основаниях, как например в тех случаях, когда совершает общественно опасное деяние вменяемое лицо.
Ст. 22 УК РФ прежде всего имеет в виду наиболее распространенные психические расстройства, не исключающие вменяемости: олигофрения (легкой степени), различные формы неврозов (неврастения, истерия, психастения), психозы, например алкогольные, психопатии, органическое поражение центральной нервной системы и другие психические аномалии. Эти психические расстройства существенно уменьшают способность лица контролировать свое поведение, ведут к резкому снижению общего интеллекта и волевой сферы, а также затрудняют, хотя полностью не исключают, мыслительный процесс и волю лица во время совершения им преступления.
В медицинской и юридической литературе, а также судебно-следственной практике отмечается преобладание лиц, болеющих различными неврозами, которые представляют группу психических расстройств, возникают в результате психических травм и сопровождаются нарушением общего самочувствия и различных соматовегетативных функций, эмоциональной неустойчивостью, повышенной психической истощаемостью при достаточной оценке окружающего и осознании своего болезненного состояния.
Неврастения, например, в клинической картине представляет собой вид невроза и условно делится на три стадии: 1) гиперстеническую; 2) раздражительной слабости; 3) гипостеническую. Она характеризуется истощаемостью всех психических процессов у лиц, болеющих ею, их легкой возбудимостью до состояния аффекта и реакциями раздражительности.
Истерический невроз (диссоциативные расстройства), в свою очередь, включает в себя сенсорные, вегетативные и двигательные расстройства, а также психические, которые обусловлены психопатиями и конфликтными переживаниями, нередко приводящими к истерическим припадкам.
Психопатии, характеризуемые как расстройства личности, занимают одно из основных мест в судебно-психиатрической и судебно-следственной практике. Психопатии представляют собой стойкие врожденные и приобретенные характерологические расстройства, которые при общей сохранности интеллекта приводят к нарушениям межличностных отношений, а также адаптации к окружающим. При этом данные распространенности психопатий колеблются в пределах от 2 до 15 % среди населения, а на учете в психоневрологическом диспансере состоит лиц с патологическим характером 5 %.
В судебной психиатрии выделяются следующие формы психопатии: астеническая, возбудимая, паранойяльная, психастеническая, истерическая, аффективная, шизоидная и ряд других, которые четко классифицируются достаточно сложно и в чистом виде встречаются довольно редко. Чаще наблюдаются их смешанные формы. Не случайно в психиатрии существуют различные точки зрения и подходы к пониманию, определению и описанию психопатий, которые занимают значительное место среди психических аномалий, не исключающих вменяемости лица при совершении им конкретного преступления.
Неврозоподобные и психопатоподобные состояния, как отмечает Н.Г. Иванов, обычно возникают в результате воздействия на головной мозг различного рода факторов, к которым относятся: черепно-мозговые травмы или тяжелые инфекции, интоксикации, сосудистые и эндокринные заболевания, а также другие расстройства, приводящие к нарушениям психики, памяти, снижению мышления, ослаблению личности, негативным явлениям, связанным с психической деятельностью человека. Вместе с тем, как показывают более поздние исследования, наряду с неврозами и психопатиями, сопутствующими совершению преступлений разной степени общественной опасности, достаточно распространенными являются и различные поражения центральной нервной системы, составившие среди обследованных аномальных преступников, например: органическое поражение центральной нервной системы — 18,7 %, а травматическое поражение ЦНС — 18 % и др.
В свою очередь, отрицательное состояние психического здоровья населения России в настоящее время создает определенные условия для совершения лицами с аномальными отклонениями на фоне общего роста преступности самых различных общественно опасных деяний.
Особенно большая сложность для теории и практики представляет разработка и определение критериев психических расстройств аномальных субъектов преступления. В этой связи с Д.Р. Лунц еще в 1966 г. писал, что неопределенность критериев уменьшенной вменяемости отмечается практически всеми авторами независимо от того, являются они ее противниками или сторонниками. Вместе с тем позиция С.В. Бородина, что ограниченная вменяемость представляет собой вменяемость, а ее медицинский и юридический критерии вполне определимы, так как они относительно пограничных состояний достаточно исследованы как в общей, так и судебной психиатрии применительно к действующей норме (ст. 22 УК РФ) вряд ли состоятельна. В данном случае можно согласиться с Н.Г. Ивановым о необходимости комплексной разработки критериев концептуального уровня, чтобы определить границы психических аномалий, не исключающих вменяемости лиц, совершивших преступление. На необходимость разработки критериев уменьшенной вменяемости обращает внимание и А.В. Хрящев, который по результатам исследования аномальных субъектов преступления делает вывод, что сегодня эксперты, стараясь избежать ошибок, максимально сужают «ограниченно вменяемых» лиц, а это является следствием неразработанности критериев такого рода экспертных решении.
Представляется целесообразным для решения этой сложной проблемы разработать и законодательно закрепить в УК РФ критерии вменяемости, а затем с позиции медицины (судебной психиатрии), науки уголовного права, психологии и других наук на комплексной основе, с учетом критериев вменяемости и невменяемости, определить медицинский и юридический критерии психического расстройства, не исключающего вменяемости, в отношении лиц, являющихся субъектами совершенных преступлений.
Определенные попытки разработать критерии уменьшенной вменяемости со стороны ученых предпринимались неоднократно, имеют место они и в последние годы. Интересны в этом отношении исследования, которые были проведены на базе Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского с 1997 г. по июнь-август 1999 г. Например, А.В. Хрящевым были разработаны некоторые критерии «ограниченной вменяемости», которая рассматривается им в различных вариантах. При изучении аномальных субъектов преступления Л.О. Пережогин определил алгоритм дифференцированной экспертной оценки расстройств личности с учетом норм ст. 22 УК РФ.
При этом данные критерии в более полной форме, как и критерии невменяемости, должны найти свое законодательное закрепление в ст. 22 УК РФ с четкой формулировкой психических аномалий как нового института в отечественном уголовном праве.
Все это позволяет говорить, исходя из буквы закона (ст. 22 УК РФ), об уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, совершивших преступления, которая наступает при установлении их виновности. Данная категория лиц привлекается к уголовной ответственности, в принципе, на общих основаниях, как и абсолютно вменяемые правонарушители, хотя психические расстройства не позволяют указанным субъектам полностью осознавать происходящее в объективной реальности при совершении ими какого-либо преступления. Само привлечение к уголовной ответственности как реакция государства на совершенное преступление в отношении виновного вменяемого лица, нарушившего уголовно-правовые запреты и противопоставившего свои интересы общественным, таким образом, касается лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, которые не могли в полной мере осознавать характер и общественную опасность своего поведения или руководить им.
В свою очередь, каждое лицо, совершившее преступное деяние, должно получить от имени государства не только соответствующую общественно-политическую, но, в первую очередь, уголовно-правовую оценку в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления и причиненного вреда (ущерба) общественным отношениям. Не исключением в данном случае является и аномальный субъект преступления, разумеется, при доказанности его вины в совершении преступного деяния.
Таким образом, уголовная ответственность в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, как и при полной вменяемости, наступает, когда лицом совершается конкретное общественно опасное деяние, так как и в первом, и во втором случаях налицо субъект преступления, который отсутствует при совершении уголовного деяния невменяемым лицом при наступлении или отсутствии вредных последствий.
Вместе с тем психическое расстройство, не исключающее вменяемости, хотя и снижает возможность осознанно оценивать лицом общественную опасность своих действий либо руководить ими, однако данное обстоятельство не препятствует следствию и суду в каждом конкретном случае устанавливать его виновность, которая является и может служить условием для наступления уголовной ответственности. Поэтому при наличии признаков правонарушителя — возраста и вменяемости — можно говорить об аномальном субъекте преступления, совершившим общественно опасное деяние, и установлении его виновности с последующим привлечением к уголовной ответственности, а в дальнейшем и к наказанию.
Следовательно, вменяемость рассматриваемого субъекта преступления предполагает, несмотря на психические отклонения, в то же время и определенную сумму психических и психологических возможностей осознанно совершать правонарушения различной степени общественной опасности, что и составляет ее внутреннее содержание. Даже наличие у такого лица психических расстройств, которые не дают ему возможности, как мы уже отмечали, в полной мере осознавать и понимать фактическую сторону, социальную значимость и общественную опасность своих преступных действий либо руководить ими, в отличие от невменяемого, позволяет говорить об установлении его виновности.
Определенную специфику в отношении аномальных субъектов преступления наряду с уголовной ответственностью имеет правильное применение к ним наказания, которое должно быть определено судом в соответствии с принципом справедливости (ст. 6) и общих начал его назначения (ст. 60) по УК РФ. В этом случае, хотя данная категория субъектов преступления и представляет определенную опасность для общества и его граждан, они вряд ли могут нести уголовное наказание наравне с психически здоровыми преступниками. Данное обстоятельство не исключает дифференцированного подхода к аномальному правонарушителю с учетом его психических отклонений и совершенного им общественно опасного деяния в каждом конкретном случае.
Вместе с тем в судебной практике допускаются грубые ошибки, связанные с нарушением требования, регламентированного ч. 2 ст. 22 УК РФ. В качестве примера можно привести следующее уголовное дело.
Тверским областным судом 7 августа 1997 г. Лебедев был осужден по п. “б” ч. 2 ст. 111 УК РФ к лишению свободы сроком на 6 лет. Он признан виновным в умышленном причинении десятилетнему Янину вреда здоровью, опасного для его жизни. Вечером нетрезвый Лебедев поднимался на 9-й этаж своего дома, чтобы вернуть соседу деньги, взятые в долг. В это время к нему подошел подросток, который проживал в этом же доме, и стал просить у него деньги на жевательную резинку. Когда Лебедев отказал Янину, тот стал обзывать его обидной кличкой. Желая наказать мальчика, Лебедев спустил с Янина штаны и собирался его отшлепать, но так как ребенок продолжал его оскорблять и дальше, он с целью причинения тяжкого вреда здоровью стал душить подростка, сжимая ему горло рукой. Увидев, что Янин захрипел и потерял сознание, Лебедев начал оказывать ему первую помощь, но в это время прибежали соседи по дому.
Судебной коллегией Верховного Суда РФ данный приговор в отношении Лебедева оставлен без изменения. Однако заместитель председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении судебных решений и смягчении назначенного Лебедеву уголовного наказания до трех лет лишения свободы. В свою очередь Президиум Верховного Суда РФ этот протест совершенно справедливо удовлетворил, указав на ряд важных обстоятельств, которые не были учтены судами обеих инстанций.
В результате совершенного преступления Лебедевым — а инициатором конфликта был Янин — у потерпевшего длительного нарушения здоровья не наступило. При этом Лебедев свою вину признал полностью и глубоко раскаялся в содеянном. Вместе с тем из материалов уголовного дела усматривается, что у Лебедева обнаружены признаки умственного недоразвития (олигофрении) в степени легкой дебильности. Данное заболевание, отраженное в заключении судебно-психиатрической экспертизы, не исключает для Лебедева возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, что дает основания считать его вменяемым в отношении инкриминируемого ему преступного деяния.
Однако при назначении наказания все эти обстоятельства и, в частности, то, что Лебедев страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и требования ч. 2 ст. 22 УК РФ указанными судами не были учтены.
Поэтому Президиум Верховного Суда РФ вынес абсолютно правильное решение: приговор Тверского областного суда и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении Лебедева изменить, а меру наказания ему снизить до трех лет лишения свободы.
Таким образом, совершение лицом с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, преступления влечет как уголовную ответственность, так и отбывание наказания, а само психическое отклонение учитывается судом и может служить основанием, согласно ч. 2 ст. 22 и ст. 97 УК РФ, для назначения, как было отмечено, принудительных мер медицинского характера.
Всё вышесказанное позволяет придти к выводу о необходимости проведения дальнейших комплексных исследований по изучению субъекта преступления с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, а также вопросов уголовной ответственности и наказания в отношении данной категории лиц.
Не последнее место в этой связи должно занимать и совершенствование уголовного закона, который требует своего принципиального уточнения и дополнения, а также закрепления в нем пограничного понятия между вменяемостью и невменяемостью, т. е. так называемого условно института «уменьшенной (ограниченной) вменяемости» и его критериев.
В целях обеспечения правильного применения законодательства, предусматривающего уголовную ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, представляется целесообразным Пленуму Верховного Суда РФ обобщить судебную практику и дать судам разъяснения и рекомендации по применению ст. 22 УК РФ.
Реализация данных предложений и ранее указанных, в свою очередь, позволит в судебно-следственной практике избежать имеющихся ошибок, а также более всесторонне, полнее и объективнее исследовать все обстоятельства дела в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, как субъектов преступления, которые при доказанности вины подлежат уголовной ответственности и наказанию в соответствии со ст. 22 УК РФ.
Метки: Уголовное право